Мария Хатунцева, руководитель курса «Умная глина» в Творческой студии ГЦСИ, рассказала, как одно ремесло сменяет другое и почему глина – это круто.
©Юлия Углова / Журналист Online
Мария в мастерской чувствует себя как дома: зовет к столу, вежливо предлагает чай. Сама «хозяйка» ходит в фартуке. Но светлая комната, обставленная вдоль стен стеллажами с керамическими изделиями, меньше всего напоминает кухню. По крайней мере, ту, которая есть у каждого из нас. Фартук тоже надет особый: видно, что в нем работали с красками и глиной. С последней Мария связала свою жизнь, однако произошло это не сразу.
– Я окончила факультет журналистики МГУ в 2005 году. Профессию выбрала по стопам родителей и училась на вечерке, совмещая занятия с работой в PR-агентстве Три года проработала в одной из газет Московской области, в отделе культуры. Потом год была репортером в «Комсомольской правде». И тогда я уже окончательно решила, что не буду журналистом. Не мое это оказалось. Очень емкое определение – не мое. Мне очень нравилось ездить на задания (особенно по поручениям в отделе культуры). Я любила знакомиться с людьми, общаться с ними, но потом было сложно все это оформлять в тексты. Больше всего я хотела выразить себя. От меня же требовались голые факты, написанные очень простым языком. Именно поэтому с журналистикой я решила завязать, лишь изредка продолжала заниматься в этой сфере фрилансом.
Затем я год работала в средней школе учителем русского языка и литературы, пробуя воспользоваться бабушкиными генами – она проработала учителем 30 лет, и я очень любила ее рассказы об учениках, походах, педагогических трудностях и удачах. Наверное, я бы и осталась работать в школе, но после рождения своих детей я поняла, что туда я тоже не смогу вернуться в ближайшее время. Совесть не на месте, когда ты с ребятами нашла общий язык, подружилась, приучила к своему стилю работы, а потом бросила все, уйдя в затянувшийся декретный отпуск. С детьми, своими ли, школьными ли, студийными, нужно быть рядом годами – в этом я сейчас имею счастье убедиться.
©Юлия Углова / Журналист Online
Итак, Мария оказалась не совсем домохозяйкой и, «отдохнув» дома со своими малышами несколько лет, вышла в мир.
– Глиной я хотела заниматься с детства. К ней у меня была какая-то физиологическая тяга, – рассмеявшись, заявляет Мария, но тут же продолжает рассказ более серьезным тоном. – Где бы мы ни гуляли, мне всегда нужно было найти кусочек глины. Я даже ныряла в речку на даче у дяди, чтобы достать со дна хорошую глину. Из нее лепила что-то, каких-то персонажей. В кружки и художественную школу я не ходила, увы. Впервые я попала в керамическую студию только в 18 лет.
А затем у молодой мамы, помимо младенцев, появилась еще и маленькая печка для обжига. Закупили глин, глазурей, на даче оборудовали мастерскую. Но работать там получалось только в летний сезон.
©Юлия Углова / Журналист Online
– Как только моя дочка подросла, мы пришли с ней сюда, в Творческие студии ГЦСИ на Зоологической, 13/2, и нам здесь очень понравилось. Какое-то время я выполняла только роль родителя и водителя, но скоро стала волонтером – брала на себя хозяйственные дела, успевала лепить свое, училась гончарному делу у хорошего мастера, а дочку прекратила водить.
Когда Мария освоилась, ей позволили вести занятия с детьми. С тех пор она уже больше четырех лет учит ребят обращаться с глиной и лепить из нее изделия. За это время героиня придумала свою концепцию в работе: «вспоминаем прошлое, говорим о современном». Маленькие глиноделы изучают историю искусства, учатся на этом материале, выделяют для себя наиболее интересное, а потом пытаются повторить это в своих работах. Но в итоге выходит не абсолютная копия. За весь период создания, который может занимать месяц из-за того, что занятия проходят один раз в неделю, любое изделие наполняется жизнью конкретного человека. Оно передает личную историю каждого ребенка.
©Юлия Углова / Журналист Online
Хотя самые шустрые товарищи успевают накрутить тарелочек, чашечек, сделать елочные игрушки в подарок родителям, большую часть времени по программе дети создают совместные проекты. Мария рассказывает о запомнившихся именно ей:
– Когда мы смотрели древнегреческую вазопись, то вспоминали различные мифы – в общем, все, что я изучала на журфаке на первом курсе. Кто-то после этого придумывал свой миф, кто-то лепил новое мифологическое существо. Мы лепили лабиринты – это игрушка, в нем можно катать шарик. В основе этих лабиринтов – карта Москвы. Например, «Генплан Москвы 30-х годов» с крохотными макетами зданий, которые не были воплощены в жизнь. И вот девочка сделала лабиринт «Моя дорога из школы домой». Она в подробностях начертила свой и соседние дворы, детские площадки, свой дом, дом бабушки, куда она иногда заходит после школы. А по дорожкам катаешь шарик. Для меня это была большая радость, потому что человек вложил в работу частичку себя и своей жизни.
Или, например, в прошлом году мы ходили в Пушкинский музей на выставку, посвященную Джованни Пиранези. Он был итальянским археологом, который очень любил архитектуру и древности. Мы увидели много изображений бытовых предметов: древнеримских печек, чайников, самоваров – вдохновились и сделали свой самовар. Он – результат коллективной работы. Все, кроме крана, который достался ему от настоящего старинного изделия, слепили сами дети. Сейчас мы используем его как кулер – наливаем холодную воду.
Мария с учениками вдохновляются не только скульптурой и живописью. Они изучают разные виды искусств:
– Мы смотрели немое кино. Чаплина, Бастера Китона, кусочки «Метрополиса» Фрица Ланга. После этого субботняя группа делала кукол-марионеток, напоминающих персонажей этих фильмов. А с группой, которая занимается в среду, мы вдохновлялись цирковым искусством – они делали эквилибристов, акробатов и клоунов.
Творческая работа с глиной традиционно считается женским делом и сравнивается с рукоделием. Мария же с этим не согласна. В отличие от рисования, где цвет карандашей каждый видит и выбирает заранее сам, в керамике все не так предсказуемо. Можно покрасить изделие одной краской, а после обжига получить его в другом цвете. Во время обжига меняется все: цвет глины, краски, глазури. Например, в сыром виде глазурь выглядит серой, а в обожженном – голубой. Оттенок же зависит от температуры нагрева печи.
– Допустим, ребенок лепит кошечку, покрасил в рыжий с черными полосками, а, окунув в глазурь, видит: кошка-то вся белая! Он не знает, что прозрачная глазурь до обжига белого цвета. Ему приходится смириться и поверить в то, что после обжига кошка вновь станет цветной, да еще и блестящей. Поначалу это сложно представить и многие сильно нервничают, или даже идут смывать свежую глазурь, мол, их и так все устраивает.
©Фото предоставлено героиней
В процессе работы ребенок учится прогнозировать: ему же нравятся красивые эффекты и он старается их повторить. Он привыкает к «поведению» глины, которая трескается, «садится», выгибается. Ему приходится сражаться с материалом и, конечно, немного и с собой.
По словам преподавателя, работа за гончарным кругом – это лучший тренажер концентрации внимания. Человек остается один на один с куском глины, который в воображении уже рисуется прекрасной узкогорлой вазой. Каковой он никогда не станет, если отвлекаться на суету и разговоры.
