Леонид Бурлаков признается, что черпает в музыке вдохновение. Музыка для него не просто источник хорошего настроения, но и возможность прожить каждый новый день осмысленно.
Леонид Бурлаков – музыкальный продюсер, открывший слушателям Земфиру, группы «Мумий Тролль» и «Братья Грим». Корреспонденту «Журналист Online» он рассказал о фестивале «У3», вспомнил о прошлом и поделился планами на будущее.
©Фото из архива Леонида Бурлакова
– Леонид, Вы работали с такими артистами, как Земфира, группами «Мумий Тролль» и «Братья Грим». Как Вам удалось сделать их такими успешными?
– Нет-нет, я тут ни при чем. Я на самом деле самый ленивый продюсер на свете: просто выбираю гениальных людей и даю им возможность реализоваться творчески, а дальше все само собой получается. Если человек талантлив, то мне особо и трудиться не надо.
Как-то судьба подкинула мне пластинку проекта «Мумий Тролль» – и мне захотелось этой музыкой поделиться с людьми.
– Илья был первым Вашим артистом?
– Он не был для меня артистом, он учился со мной в одной школе, был на год младше. Поэтому назвать его артистом я не могу. Он просто был мальчишкой, с которым я познакомился, с которым мы вместе писали все эти песни, играли в эту рок-группу и так далее. Я ходил по всему городу Владивостоку, рассказывал о группе. Кроме того, у меня была дискотека, я крутил музыку, и, естественно, за 3 часа я раз пять точно ставил «Мумий Тролль».
– Почему Вы захотели с ним работать?
– Он точно был не с этой «планеты». На фоне всех модников владивостокских он всегда выделялся. Это касалось и того, как он пел. Все было не похоже на то, что творилось в московской рок-лаборатории, ленинградском рок-клубе, это даже не было похоже на то, что люди слышали на Западе. Все терялись, разводили руками.
– Вы были друзьями?
– Я теперь понимаю, что он разрешал с собой дружить. Он из тех людей, которые разрешают с собой дружить. Ну да, тогда считалось, что мы друзья.
– Что стало причиной вашего разрыва?
– Я хотел мир покорить, а Илья хотел купить дом в Майами. Вот он сейчас живет где-то за границей, у него все хорошо.
– А что особенного Вы увидели в Земфире?
– Она меня просто смела, места живого не оставила. Когда она спела «Снег, таешь, да ты же таешь…» (а я любил в детстве Пугачеву), я не мог пропустить мимо себя такую песню. Потом «Девочка-скандал» – это Агузарова. И тогда я понял, что «Минус 140» – это в духе Лаймы Вайкуле, «Снег» – это такая Пугачева, «Скандал» – Агузарова, то есть три совершенно разных певицы в одной. В исполнении Земфиры все было необыкновенно. Надо было ждать только новых песен.
– Вы следите за ее творчеством?
– Конечно, у меня есть песни, которые вы даже не слышали. Я не просто слежу, я очень люблю то, что она делает. Она гениальная. У меня ребенок 4,5 года, ходит поет ее целыми днями. Я благодарен ей за то, что она доверяет мне.
– Что для Вас является главным в артисте?
– Три составляющие я для себя выделяю. Первое – это, конечно, тембр голоса; он может быть ужасным, «неслушабельным» сначала, но он должен быть уникальным. Второе – это мелодия, я потом узнал, что есть еще и гармония, но для меня мелодия была изначально важнее, то есть если она меня удивляла, если она меня увлекала и я не мог определить, что будет дальше, то меня это привлекало. Ну и третье – это текст. Личность в музыке, именно в поп-музыке, она должна отвечать на вопросы, которые мы еще думаем, как задать.
– Сейчас на эстраде довольно много известных молодых исполнителей, кого Вы считаете действительно талантливым?
– «Дайте танк» – интересные ребята, Мила – Мария Чайковская, ее приятно слушать. Когда исполнитель поет так, что возникают точки соприкосновения между ним и тобой, – это важно.
Я себя не чувствую чужим в западной музыке, то есть я слушаю последние новинки, которые реально в трендах, хит-парадах, мне это нравится, мне слова нравятся. Lukas Graham – молодой мальчишка, 22 года, это открытие 2018-го года. Он в чартах, и его реально любят. Я его понимаю по текстам, по музыке, по вокалу. Он мне близок.
– За все это время смог ли кто-то Вас зацепить так, как в свое время Земфира?
– Конечно, меня цепляет раз в четыре года кто-то обязательно, если проследить, кем я горжусь, кому я хоть как-то помог (сложилась или не сложилась судьба – это уже вне моей компетенции). Я даю возможность, а дальше пользуетесь или нет. Если обернуться назад, мне очень понравился Василий Уриевский, я в 2012-ом году нашел его. В 2010 году была такая группа «Пластика», Алексей Ракитин – нереализованный персонаж, хотя у него очень бы хорошо получилось. Была девушка Лука, сейчас она выступает в мюзиклах.
– А какими проектами Вы занимаетесь в данный момент?
– Сейчас я решил сделать что-то, за что будет не стыдно через 150 лет, поэтому я записал первый в своей жизни альбом классической музыки. Скоро мы его обязательно покажем. Недавно я занимался проектом «У3», который продолжает сборники «У1» и «У2». Было много талантливых исполнителей с интересными композициями. Я считаю, что нужно помогать новым артистам, давать возможность выразить себя в творчестве и быть услышанными. Любой артист может быть уверен, что я всегда с благодарностью послушаю его.
– К сожалению, после Земфиры, «Братьев Грим» мы мало знаем о Ваших проектах. Вы изменили тактику?
– В любом случае вы о них узнаете. Группа «Окуджав» (OQJAV) при мне начиналась. Первый альбом мы записали, потом музыкант занялся сольной карьерой. Какие-то артисты все равно «выстреливают».
– Что Вами движет по жизни?
– Музыка, потому что я, по сути, «музыкальный алкоголик»: если я не услышу в течение дня какую-то новую песню, которая мне понравится, я в плохом настроении. Я постоянно в поиске, как алкоголик: для него – где бы выпить, для меня – где бы найти новую песню.
