Факультет журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова продолжает серию интервью «Профессия – военный корреспондент». Сегодня наш гость – Саргон Хадая, политический обозреватель телеканала RT Arabic, военный корреспондент.
©Александр Попов / Журналист Online
- Саргон, как вы пришли в журналистику?
- Это было давно. Я поступал в РУДН на кафедру политических наук. И в тот момент, как раз 2006 год, открывался телеканал RT на арабском языке. Сначала была английская версия, через полтора года открывалась арабская версия.
Я был студентом, поступил на самую низкую должность редактора титров и суфлера. У меня родной язык арабский, я его знаю в совершенстве. Титры и суфлеры, потом ньюсрум как самая основная, журналистская, телевизионная «кухня». В новостях уже стал работать корреспондентом. И как раз где-то в 2012-2013-м году начинаются конфликты на Ближнем Востоке, так называемая «арабская весна». Сирийский конфликт, Ливия и в конце события на Украине – Киев, Майдан, Донбасс. Вот всё оттуда пошло. Не выбирал, просто попал. Потому что международная журналистика была очень близко связана с моей профессией и тем, что я изначально изучал в вузе, а это конфликты, они никогда не заканчиваются, так что работы всегда хватает.
- Хотели ли стать военным корреспондентом в студенческие годы?
- Юношеский максимализм, может быть, да. Где-то хотелось посмотреть, как это все происходит, как это все на самом деле на Земле. Но сейчас, спустя столько лет вот в этой профессии, можно и задуматься. Потому что профессия опасная, профессия нелегкая. Тем более конфликты разные, регионы разные, культуры людей разные. Это все надо понимать, надо знать, когда ты приезжаешь куда-либо что-то освещать. Сирийский конфликт отдельно, ливийский конфликт — это совсем другое. Конфликт в Восточной Европе. Ну, соответственно, Украина сейчас, СВО, это вообще совершенно третье. И за последние два года все очень сильно изменилось. Профессия военного корреспондента стала еще более опасной. Современные технологии, спутниковый интернет типа Starlink, который ведет там разные коптеры, дроны, дроны-камикадзе, все это очень сильно изменило войну. И, наверное, показательно то, что когда-то мы, как военные журналисты, ходили в синих «брониках», в синих касках, нас защищала Женевская конвенция, а сейчас всего этого нет. Сейчас синяя броня, синяя каска — это просто цель в поле. Они не дадут живым выйти. К сожалению, мы дошли до такого, что уже к журналистам относятся как к комбатантам, хотя мы ими не являемся. Но мы являемся важной целью. И даже где-то иногда за нас цена дороже, чем за военных.
- На кого из военных корреспондентов равнялись, когда только начинали свой путь?
- Нет таких людей, честно скажу. Всегда хотелось сделать качественную работу, тем более что мы от лица России вещаем на арабский мир, таких людей очень мало. Всегда хотелось показать нашему зрителю в арабском мире, а мы говорим на 400 миллионов человек, позицию России, ту правду, которую мы видим здесь своими глазами. И вот стараюсь, получается. Сейчас, опять же, мы единственные, кто показывает нашу позицию, нашу правду. Тогда как все остальное пространство арабского медиа, соцсети, новостные телеканалы (их более 400 на всякий случай) – они все близки к позициям Запада. Здесь много причин, потому что и выходцы, и люди там учились, жили, приехали, потому что на Западе более развита та журналистика, которую мы видим сейчас. Журналистика меняется. Приходят соцсети, где очень много вливается информации. Вот во всем этом... бульоне, каше, борще приходится нам вариться. И очень сложно найти зрителя, заслужить его доверие, чтобы люди смотрели. А мы это делаем. На нас ссылаются большие информационные агентства и информационные ресурсы на Ближнем Востоке. На нас ссылаются президенты стран. Я на сто процентов знаю, наши передачи, наши работы смотрят, потому что мы говорим от лица Российской Федерации. Сейчас у нас RT вещает на арабском языке, французском, английском, испанском, китайском, сербском.
- Саргон, а когда вы впервые попали в горячую точку, как это было?
- Я не помню, это был Ближний Восток, или Сирия, или как раз начало событий на Майдане. Это 2013 год, сейчас сложно вспомнить. Настолько много всего было после этого... Командировки, командировки, конфликты, стрельбы. И там жарко, и там жарко.
- Какие случаи из жизни военного корреспондента навсегда останутся в вашей памяти?
- Когда меня взорвали с ребятами в Сирии, было ранение. Так получилось, что мы остались под миномётным обстрелом. По нам работает снайпер. А мы четверо русских ребят, одни в поле посередине, вокруг горы. Точка назначения у нас – пик. Надо наверх идти. И мы поднимались снизу. Не понимали, куда нам идти... Мы первым делом достали все симки из телефонов. Коллективно пытались «прочитать» обстановку. Потом вышел один сирийский генерал, мы с ним до этого работали, сказал, что доведет нас. И мы приняли решение идти наверх. Шли где-то часа полтора, потому что, вроде бы, основная дорога проездная, но везде работают снайперы и минометы. Мы шли за домами, а там везде растяжки. Мы шли в синих «брониках» и касках, я даже снял свой. Потому что в ноябре в Сирии уже желтые деревья, а здесь ты идешь синий. Ну просто цель для снайперов. Мы сняли, спрятали в рюкзаках и поднимались по горам. Вот это запомнилось.
- Что на ваш взгляд является самым важным в работе военного корреспондента?
- Голова. Надо всегда думать. Эмоции отстранять. Принимать решения правильно. Потому что мы работаем. Не только Саргон работает. Со мной работает Саша, Кирилл, Рома. Мы работаем командой. И ты несешь ответственность за этих людей. Я, по сути, имею полномочия сказать, что мы идем туда, но я всегда принимаю решение коллективно. Я спрашиваю пацанов, готовы идти? Если кто-то не готов, мы отменяем. Потому что у каждого семья, у каждого дети… Иногда поторопиться можно и не с хорошим результатом вернуться. Поэтому нам всегда надо думать, читать обстановку, понимать, где мы находимся, слушать военных. Не пытаться лезть: «Вот какой я весь из себя журналист, герой…». Вот у нас идёт группа спецназа, группа разведки, и иногда такое ощущение, что журналисты сами заходят, сами зачищают окопы. Ну, просто бред.
Надо головой думать, понимать, что нужно показывать, что нельзя показывать. У нас очень большие ошибки были у многих ребят, которые просто случайно, по неопытности выдавали позиции. Понимаете, это очень опасно. Дерево, которое растет не так, уже можно найти это дерево... Тем более, когда мы заходим на новую территорию, мы понимаем то, что противник, он был здесь, он знает это все очень хорошо. Вот такие моменты, к сожалению, не изучают в университетах, в вузах, но это жизненный опыт...
Голова. Надо думать просто, прежде чем что-то делать.
- С какими этическими дилеммами, конфликтами вы сталкивались во время освещения военных конфликтов?
- Во-первых, надо оставаться человеком. У нас сколько раз было: приезжали на съемки – просто все кидали, нужно же помочь бабуле, нужно помочь семье. Потом нам, конечно, прилетало «по шапке», потому что это не объяснишь в Москве, почему ты не сделал работу. Поехал туда, где везде стреляют, а ты работу не сделал. Мы помогали одной бабушке, которая подошла, плакала, помогите уехать. Помогали какой-то маме, чтобы везти еду ребенку.
Знаете, война, вот эта чернота, не должна закрывать перед нами то, что мы люди. То, что мы пришли помогать. И мы пытаемся это делать. В каждой ситуации это по-разному, в каждом конфликте это по-разному.
- А какие трудности возникают при взаимодействии с военными, с гражданскими лицами в зоне вооруженного конфликта?
- Трудности бывают, потому что, опять же, перед нами, как гражданскими, стоит задача снять репортаж. Задача военных – воевать. И когда приезжают журналисты, пытаются навязать военным свое видение ситуации, то иногда бывает очень плохо. Очень важно всегда слушаться военных, даже если он младше по возрасту. Они лучше владеют ситуацией на земле, если мы говорим о первой линии, о второй линии… – где война.
Не где снимают про войну, а где война. Очень важно это понимать, слушаться военных, слушаться коллег. Мы заходим, например, группа – два-три человека. Есть специальный курс: мы знаем, как друг друга эвакуировать, как друг друга перевязывать, куда уходить, если что. Ты огляделся, посмотрел обстановку, куда, если что, можно прыгнуть, где спрятаться, где переждать, куда оттащить. Это все ты должен прочитать. И всегда слушаться военных, потому что иногда поведение журналистов, поведение гражданских, тех кто поехал, давайте назову вещи своими именами, «пропиариться» на фронте – вот это их поведение может повлечь за собой потери среди военных и среди этих людей, которые не понимают, что, где, как происходит.
Если мы раньше говорили об артиллерии, кассетных бомбах, сейчас мы говорим о дронах, которые могут лететь, поверьте мне, уже не пять, не семь, не десять километров. Они могут залететь, висеть, смотреть, выжидать, а потом, когда нужно, мама не горюй, мало никому не покажется. Поэтому надо всегда слушаться военных.
- Каким образом справляетесь с ежедневным стрессом, который преследует в неспокойных регионах?
- Думать о хорошем, думать о семье, думать, о том, зачем мы это делаем. О том, что когда-то это закончится. Смотреть на тех людей, которым помогли, как у них жизнь идет.
Почему у журналистов недолгие сроки заездов? Например, заехал месяц-полтора-два? Потому что, когда ты пересиживаешь, ты в какой-то момент теряешь вот эту грань: кто ты – журналист или ты военный? И где-то уже чувство страха уходит… Когда человек говорит: «Да, я боюсь», – это нормально. Чувство страха очень часто спасает. Ты понимаешь: всё, вот здесь хватит. А иногда есть адреналин: «Дальше, дальше!». Но последствия могут быть. Поэтому месяц-полтора ты отработал – возвращаешься домой, в естественную жизнь, которая происходит вне войны. Успокаиваешься. И дальше, когда возвращаешься, уже понимаешь, что обнулился и заново идешь. Когда шкала бесстрашия, храбрости переваливает определенную черту, надо возвращаться. Иначе последствия будут плохие.
- Какова роль в современном мире военного корреспондента?
- Показать правду. Рассказать, что происходит. Суть, она не изменилась: показать, что происходит на войне.
- Какими качествами должен обладать военный корреспондент?
- Надо двадцать раз подумать, прежде чем идти в это дело. С одной стороны, это может казаться красиво, круто: я весь из себя герой. Но это опасно для тебя, для семьи, для друзей, коллег. Главное – головой думать, быть умным, рассудительным, понимать, читать обстановку. Много медицинской подготовки нужно. Курсы военной журналистики.
Вот пример: мы заходим, прилетает мина. Человек неподготовленный теряется, встает, начинает бегать. Ну, во-первых, он рискует. Во-вторых, нам нужно за ним бегать, его завалить, чтобы его прикрыть. И мы рискуем. А когда люди опытные: прилетела мина –сел, посмотрел (как, что, где спрятаться и так далее), оценил обстановку, пошел дальше. Это опыт уже.
- Саргон, как вам кажется, военный корреспондент — это чисто мужская профессия или женщины тоже могут достигнуть в ней успеха?
- Если люди учатся, если люди готовятся, почему нет? Только надо быть аккуратным. Я, конечно, не хочу показаться сексистом, но есть определенные моменты… Определенная психика нужна, и не каждая женщина это вытерпит, воспримет. Мы говорим о грани между жизнью и смертью. Мы не говорим просто о репортажном телевидении в «ящике» или в соцсетях. Мы говорим о грани. Ты идёшь по этой грани. Если, например, вы готовы видеть пацанов без рук, без ног, или тех, кто последнее дыхание делает… Если ваша психика с этим справится, вы сможете после этого с этим жить, то может быть, да. Но не у каждого мужчины достаточно мощный характер, чтобы это пережить.
- Какие советы вы дадите начинающим журналистам, которые хотят стать военными корреспондентами?
- Не ехать. Меня многие будут ругать за это, но не надо. Тем более начинающие. Надо сначала поработать просто в поле. Понять, как это все. Пройти курсы подготовки. Они есть у Министерства обороны, у Союза журналистов, медицинские курсы пройти.
Очень хорошая медицинская подготовка, очень хорошая подготовка «Бастионов» и не только («Бастион» - курсы для журналистов, работающих в зонах военных конфликтов – прим. ред.). И тогда только начинать. Не прямо вот так: в рубашке нараспашку, я – герой войны, первый прилет – человек лег. Начинайте сзади, потихонечку. Не надо торопиться. Конфликтов хватит на всех, войн хватит вообще на всех.
- Что можете пожелать действующим военным-корреспондентам?
- Мужики и девушки, возвращайтесь все домой, чтобы все было у всех хорошо, чтобы радовались детям своим. К сожалению, не все уже вернулись, уже не одного в землю похоронили. Но, чтобы все вернулись. Чтоб жены, чтоб дети их знали. Домой, домой, пора домой.
Полную версию интервью смотрите по ссылке https://vk.com/video-77818600_456240159?list=39b112a851af00f69f
