Я бы хотела рассказать о моём прадедушке по папиной линии – Дрозде Василии Андреевиче, участнике Великой Отечественной войны.
Когда в сентябре 1943 его призвали в армию, ему ещё не исполнилось 17 лет. Коростень – его родной город в Житомирской области – уже освободили, и шли наступательные бои за нашу общую Родину. Мать не пускала своего старшего сына Васю на фронт, говорила – мал ещё. Но чувство долга было сильнее чувства самосохранения, и мой прадед ушёл на фронт вместе со своими семнадцатилетними земляками в количестве сорока семи человек.
©Фотография из семейного архива Анны Внучко
Позже Василий Андреевич вспоминал: «От Злобич мы пешком пришли в Бородянку, где формировался запасной полк. Нас разместили на проживание, у кого был котелок, те могли взять еду в полевой кухне. На следующий день нас построили, тех, кто служил в армии, по всей видимости, отправили сразу на фронт. Были же и те, кто имел высшее образование, их отправили в учебку. Таких как я осталось человек десять. Нас, по крайней мере, нужно было обучить, что такое винтовка и как из неё стрелять. Из Бородянки нас доставили в Шепетовку. Там мы приняли присягу и нам выдали обмундирование: американские ботинки, промокавшие почти сразу же, как только их обул, и английскую шинель. До этого я ходил в том, в чём пришёл из дома: в полотняных штанах и в рубахе. Вот с этого времени и началась для меня война в новом её качестве».
Я была ещё маленькой, когда прадед был жив. Конечно, я знала, что такое Великая Отечественная война по рассказам и семейной памяти, которая как-то негласно передавалась от одного поколения к другому, словно ментально я вдруг усвоила причину хромоты прадеда и награды на его несменяемом сером пиджаке. Но я тогда не понимала в полной мере, почему всё это коснулось моего прадеда – этого всегда молчаливого, с серьёзными глазами пожилого человека, который из-за ранений к своим преклонным годам уже не мог передвигаться без трости.
©Фотография из семейного архива Анны Внучко
Ещё немного из послевоенных воспоминаний Василия Андреевича: «Мы, конечно, думали о смерти, но знали, что должны выполнять приказы, выполнить свой долг перед Родиной. Это были не пустые слова. Во время атаки ни о чём другом не задумывался, кроме одного: уничтожить противника любой ценой, выполнить задание. Умирали, конечно. Но мне повезло, я прослужил на передовой до января 1945 и даже не был ранен. Точнее, был легко ранен, я тогда даже в санчасть не пошёл, перебинтовал ногу и всё. А пятнадцатого января 1945, недалеко от «Освенцима», на территории Польши, я тогда уже был помощником командира взвода, в звании старшего сержанта, меня ранило. В госпиталях я лежал до 25 июня, там я встретил и День Победы.
Тогда, после госпиталя мой прадед и не думал оставлять дело долга перед Родиной. В августе-сентябре 1945 года Василий Андреевич принял участие в параде войск союзников в Берлине, был возле Рейхстага, «полуразрушенного и обгоревшего» по его собственным уточнениям. В 1951 его мобилизовали из армии, и по возвращении домой он пошёл на работу в милицию, где дослужился до звания полковника. Уверена, что именно увиденное на войне сыграло решающую роль в решении о службе в госорганах.
©Газета из семейного архива Анны Внучко
Мой прадед почти никогда, даже в дни празднований памятных дат Великой Отечественной войны, не рассказывал о своих испытаниях, не говорили и другие члены семьи. Василий Андреевич ушёл из жизни, когда я была в возрасте 12 лет, и мне было сложно понять, отчего же он всегда сторонился рассказов о своей военной жизни, отчего не поучал меня как будущее поколение, почему сдерживал эмоции и не плакал как многие другие герои Великой Отечественной. Да, здесь всё предельно ясно, ведь ужас от смерти невинных людей в душе каждого человека преломляется по-разному: кто-то не может удержать слёз, а кто-то старается показать лишь стойкость. Но сейчас, спустя годы после смерти прадеда, мне кажется, я понимаю его иначе. Он просто знал, что в его семье никогда не забудут цену, которую он заплатил своей молодостью, уйдя в армию, знал, что не забудут жертву, на которую пошли сорок семь его земляков и ещё многие и многие тысячи мужчин, женщин, молодых и не очень. Я думаю, он верил – над его семьёй всегда будет голубое мирное небо, а если понадобится, память о нём не позволит оставить Родину в беде.
Среди воспоминаний об этом мужественном и закалённом обстоятельствами человеке, моя семья хранит и фронтовые фотографии, а также и те, которые были сделаны в мирное время. Мы бережём и награды: за время службы в 148 Черниговской дивизии с января 1944 по март 1945 и с марта 1945 по май 1945 прадед получил восемнадцать медалей и три ордена, один из которых – орден Красной Звезды. Хотя последний и нашёл своего героя почти через двадцать лет после Победы, он, несомненно, был дорог Василию Андреевичу как самый почётный.
Сейчас моего прадеда нет в живых, но я хочу, чтобы память о нём не исчезала, и я верю – так и будет.
#75летпобедынажурфаке
