Медицина, в том числе ветеринарная, «не должна быть дешевой» - считает ветеринар Маргарита. Стоимость осмотра в московской ветклинике стоит две тысячи рублей – примерно столько же вы заплатите за прием, например, у лора в платной клинике. А что же с теми питомцами, хозяева которых не могут оплатить лечение? А бездомные животные? Об этом и другом рассказывают сами ветеринары.
©https://pixabay.com/
Я всегда хотела стать ветеринарным врачом – других вариантов не было. Мне нравилось работать с животными, потому что они более благодарные. И благодарят именно не словами, а всем своим видом, в их глазах читается искренняя радость – это ощущение ни с чем не спутать. Академию в Петербурге выбрала еще в восьмом классе – в Хабаровске толком не было ветеринарных факультетов. Приехала, пообщалась с приемной комиссией и через три года переехала.
В петербургской клинике, где я работала, такая политика: бездомных и подкидышей мы лечим бесплатно. Это была негласная установка, никто не кричал на каждом углу, чтобы всех найденышей несли к нам, иначе мы бы быстро превратились в приют или обанкротились. Иногда люди находили животных на дорогах и в подъездах, но не хотели или не могли оплачивать их лечение – такие оставались на полном попечении клиники. Мы лечили, кормили, пристраивали.
©Из личного архива героини
Некоторые хозяева просто не справляются и прикрывают это аллергией, переездом или чем-то еще. На моей памяти пару раз в аэропорту оставляли и улетали. Один раз у дверей клиники просто оставили переноску с котом. Мы даже не сразу заметили. Ему было около двух лет, породы скоттиш-фолд. Кот с чудесным характером, абсолютно здоровый, наши девочки сразу в него влюбились. Его обработали от всех паразитов, привили, кастрировали – все за счет клиники. Долго искали хозяев, чтобы не абы кому отдавать. Потом посчитали, что он нам обошелся в 30 тысяч.
Был еще котенок. Мои коллеги стояли у черного входа в клинику, подошел рабочий (рядом была какая-то стройка), протянул пакет, что-то невнятное сказал и ушел. Принесли пакет в стационар, слышим, кто-то мурлыкает. Там оказался котенок, но его практически не было видно – он был весь покрыт монтажной пеной. Либо кто-то поиздевался, либо котенок сам влез и не смог выбраться, в любом случае, стали экстренно всем стационаром срезать пену – ее же ничем не размочишь. Когда закончили, котенок выглядел очень смешно: лысый, с огромными ушами и желтыми глазищами. Позже его забрала девочка из лаборатории.
Некоторых бездомных животных курируют волонтеры – таким оказывали помощь уже за деньги, но со скидкой. Самое важное при работе с такими кураторами понимать, кто действительно хочет помочь, а кто на этом зарабатывает. Есть приюты и отдельные люди, которые поняли, что можно взять питомца-калеку и постоянно собирать деньги с сердобольных граждан. А есть категория людей, которые искренне считают, что помогают безнадежным животным, на деле заставляя их страдать. К нам поступала собака с остеосаркомой (это такая злокачественная опухоль кости, которая не поддается лечению). Это была уже довольно пожилая борзая – ей было около 14 лет. Ей ампутировали три лапы по просьбе куратора. Несколько клиник отказались это делать. Борзая должна бегать по полям и ловить зайцев, а вместо этого она лежит на боку и страдает. Животные – не люди. И дело тут не в равнодушии врачей или сострадании куратора. У животного нет сознания, нет этого осознанного мышления, а есть инстинкты. Человек может жить без рук и без ног, а собака нет.
В детстве я почти каждое лето проводила в деревне у тети. Там было много животных, начиная с кошек и собак и закачивая лошадьми, коровами и козами. В деревне был ветеринар, за которым я постоянно ходила хвостиком. Когда пришло время выбирать направление, стало понятно, что больше всего меня интересует работа с животными.
©Из личного архива героини
Во время учебы я устроилась в одну небольшую клинику, где до сих пор и работаю. У моего начальника очень лояльное отношение к хозяевам, которые не могут платить за лечение своих питомцев, например, это пожилые люди. Им делают скидки, иногда дается рассрочка, некоторых вообще бесплатно лечим. Одна бабушка приходила со своей собачкой, у которой был мокнущий лишай. Рану нужно было обрабатывать два раза в день, одна обработка стоит 200 рублей, а ходить нужно было около трех недель. Может, для нас восемь тысяч не такая большая сумма, но для бабушки, живущей на пенсию, это было неподъемно. В какой-то момент мы просто перестали брать с нее деньги: расходных материалов практически не тратилось, а самим нам не сложно было уделить три минуты этой собаке. Тем более, что хозяева, как правила, благодарят с лихвой, например, нам приносили копченую рыбу, дорогие орехи и десять огромных пирогов.
Ветеринарная медицина нынче дорогая, но я считаю, что любая медицина не должна быть дешевая. Потому что врачи посвящают этой работе всю свою жизнь: обучение в институте (особенно, если оно платное), постоянное самообучение, курсы, дополнительная литература и так далее. Большая часть заработанных денег уходит именно на это.
Бездомных животных мы тоже лечим бесплатно, но есть условие – они потом не остаются в клинике. В прошлом году знакомая моего начальника нашла у дороги белую овчарку. Пес не проявлял агрессии, поэтому его просто усадили в машину и отвезли к нам. У него был перелом бедренной кости и разрыв передней крестовидной связки. На него был открыт сбор средств – именно на расходный материал (пластины, спицы, антибиотики). В сумме получилось 15 тысяч без корма. Сбором занимался его куратор, он же искал ему хозяев. Позже нашлись люди, представившиеся владельцами. Приехали, показали документы, пес их узнал, окликался на свою кличку – Ларс. Дома у них была еще одна белая овчарка девочка, Ларса покупали для разведения. Так как нашлись владельцы, деньги мы брали не только за расходный материал, но и за нашу работу. Еще до того, как мы огласили сумму (со скидкой, надо сказать), они решили, что им выгоднее купить другую собаку.
Накануне Нового года мы с сотрудниками клиники решали, что же нам делать с Ларсом – никто не хотел приходить 1 января, чтобы гулять с ним. Я решила облегчить всем задачу и забрать его на два дня. Мама была против того, чтобы держать дома большую собаку, поэтому все два дня я жила у соседки. Он тогда был худой, с огромным швом на бритой лапе и печальными глазами – само несчастье. Мама пару раз к нам заходила и все это видела. В день, когда нужно было его отдавать, она позвонила мне вся в слезах и сказала: «Кто же его такого любить будет? Кому он такой нужен? Это судьба, надо его оставить». Вот так Ларс стал жить у меня.
Когда я была совсем малышкой, то дала себе слово, что никогда не стану ветеринаром. Мне было невыносимо смотреть, как страдают животные. Любые программы, где, например, касатки ели тюленей, доводили меня до истерики. А в восьмом классе заболела моя кошка. Приходилось мотаться с ней по клиникам, брать анализы, следить за ее состоянием. Это был простой цистит, но я все равно очень нервничала во многом из-за того, что ничего не понимала. На тот момент меня уже интересовали естественные науки, подумывала связать свою жизнь с медициной, а болезнь кошки подсказала мне направление. Слово свое нарушила, получается. Сейчас я по-прежнему тяжело переношу усыпления и смерть животных и не думаю, что когда-нибудь буду реагировать по-другому.
©Из личного архива героини
Буквально за пару дней нам в клинику разные люди принесли трех котят: Гектора, Ванессу и Вильяма. Гектора сбила машина, Ванессу принесли с опарышами в глазу, а Вильяма вообще без глаз. У него, наверное, самая трогательная история. Мужчина принес Вилю с тем, чтобы оставить у нас в клинике. На тот момент в инфекционном стационаре уже сидели Гектор и Ванесса, а ведь он нам нужен не только для найденышей, но и для других пациентов. Мужчину отправили в несколько других клиник, но нигде котенка не брали. В итоге решили усыпить. Ассистенты набрали препарат, наклонились к котенку, а он стал играть с руками и шприцом. Девочки в панике переглянулись и решили, что просто не смогут его усыпить. Плохо, что меня там не было, я бы им и набрать шприц не дала.
Я очень люблю котят, поэтому постоянно к ним заходила – было очень сложно удержаться. Всех троих вылечили, привили. За Гектора первое время платил тот, кто его принес, а в остальном содержала их клиника. Гектору и Ванессе легко нашли дом, а с Вильямом все было сложнее. Надо сказать, что из всех троих больше всего я привязалась именно к этому слепышу. Моя подруга взяла его на передержку, поэтому я могла навещать Вильяма и возить его на операции. Через пару месяцев поняла, что никому его не отдам и забрала себе. Я всегда знала, что, как очень многие ветеринары, возьму себе кого-то из своих пациентов и что скорее всего это будет животное с ограниченными возможностями. Многие мои друзья восхищаются тем, что я взяла слепого кота, хотя, по правде сказать, он мало чем отличается от обычных – где-то Виля даже умнее. Например, он умеет открывать закрытые двери, повисая на дверной ручке, и для меня до сих пор загадка, как слепой кот до этого додумался, ловит насекомых, и очень быстро адаптируется на новом месте, поэтому редко ловит носом углы.
