Советская и российская дизель-электрическая подводная лодка Б-396 «Новосибирский комсомолец» несла боевое дежурство в водах мирового океана почти два десятилетия – в 1980–1998-е годы. Сейчас она является главным экспонатом музея истории Военно-морского флота России и единственной субмариной, открытой для посещения в Москве.
©Алексей Зимин / Журналист Online
Железная дверь с лязгом закрывается, и я оказываюсь в носовой части подлодки. Экипаж попадал сюда другим путем – через расположенный сверху входной люк. Дверей тогда не было: их сделали, когда в начале нулевых переоборудовали лодку в музей. Путешествие по всем семи отсекам и трем палубам субмарины начинается…
«Длина “Новосибирского комсомольца” – 90 метров, что эквивалентно трем синим китам», – с гордостью говорит экскурсовод. Изнутри подлодка напоминает длинную трубу: по центру тянется коридор, а с двух сторон от него расположены небольшие помещения – каюты командира и единственного врача, рубок акустика и боцмана, камбуз и центральный пост. Коридор узкий, и, пытаясь разминуться с идущими навстречу экскурсантами, я вынужден прижиматься к стене. Так же приходилось поступать и матросам. Если забыть о том, что крыша сводчатая, можно удариться головой.
Подлодка находится в отличном состоянии, что приятно удивляет. Здесь все кажется новым и в то же время хранит атмосферу 1980-х годов. Тексты военной присяги и выдержки из корабельного устава ВМФ Советского Союза висят на видном месте. Пробегаю по ним глазами: «торжественно клянусь быть храбрым, дисциплинированным и бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну», «матрос обязан добросовестно изучать военно-морское дело, образцово выполнять показанные ему воинские приемы». По словам экскурсовода, эти принципы перешли по наследству от советских к российским подводникам, которые несут службу по всему мировому океану.
Экспозиция открывается торпедным отсеком. Здесь размещены шесть торпедных аппаратов и 24 снаряда тёмно-зелёного цвета, каждый длиной восемь метров и весом около двух тонн. Вблизи такая торпеда похожа на ствол толстого дерева – липы или средних размеров дуба. Даже диаметры их почти совпадают: более полуметра. Сейчас торпеды хранятся без взрывчатки, поэтому их можно безопасно трогать. Раньше же, когда «Новосибирский комсомолец» бороздил моря и океаны, торпеды были грозным оружием, способным потопить почти любой вражеский корабль.
Один из торпедных аппаратов открыт, и я решаю заглянуть в него. Внутри с двух сторон горят красные светодиодные огни. Красный свет и едва слышное гудение ламп вызывают легкое чувство тревоги. Рядом, прислонившись к приборам, стоит манекен в гидрокомбинезоне. Лицо полностью закрывает маска, на груди – три кислородных баллона. Похожие костюмы мы видели в фильмах про ядерный апокалипсис, где они использовались для защиты от радиации.
– Как думаете, для чего еще нужны торпедные аппараты? – неожиданно спрашивает экскурсовод. И заинтриговав нас, сам же отвечает: «Для эвакуации подводников в случае аварии на борту».
Только теперь я понимаю предназначение хранящихся здесь гидрокомбинезонов. Если нужно было срочно покинуть подлодку, матросы и офицеры облачались в них, после чего в воду выталкивался буй, который начинал всплывать. К бую крепился трос с особыми шариками-«мусинками». Подводники вылезали через пустые торпедные аппараты и медленно поднимались со 100-метровой глубины на поверхность, вися на каждом шарике по 5 минут.
Всплывать быстрее было смертельно опасно: из-за резкого понижения давления могла развиться кессонная болезнь – настоящий бич водолазов и подводников. Она приводила к закупорке кровеносных сосудов пузырьками азота и в худшем случае оканчивалась «закипанием» крови и летальным исходом. По этой причине процесс подъема с соблюдением техники безопасности занимал три с половиной часа, и кислорода в баллонах должно было хватить. В конце торпедный отсек затапливался.
С тех пор мало что изменилось, и в наши дни экипаж каждой российской субмарины раз в год обязательно тренируется покидать ее через торпедные аппараты. Столь ценный навык однажды может спасти жизнь всей команде.
Сейчас между отсеками подводной лодки для удобства посетителей сделаны дверные проемы. Раньше их не было, и матросы лазили в вертикальные люки, заменявшие им двери. Чтобы ощутить себя настоящим подводником, я решаю проделать то же самое и подхожу к люку.
– Держитесь за поручень сверху и начинайте с левой ноги, иначе можете упасть, – предупреждает экскурсовод.
Не послушай я его, действительно запнулся бы и упал. Впрочем, матросы преодолевали это препятствие куда более экстремальным способом. Они хватались за поручень и на скорости прыгали одновременно двумя ногами вперед, рискуя получить сотрясение мозга. Разумеется, когда офицеры не видели.
Интерьер в каюте командира сейчас бы назвали минималистичным. Из мебели здесь только самое необходимое, никаких лишних предметов. В кают-компании офицеров общее однообразие разбавляют видавшая виды шахматная доска с фигурами, симпатичный чайный сервиз и десяток номеров «Морского сборника» – старейшего в мире ежемесячного журнала по военно-морской тематике, выходящего в свет уже более 150 лет. Почти все место занимает длинный обеденный стол, который в случае необходимости превращался в операционный.
Субмарина буквально напичкана техникой. Куда ни кинь взгляд, со всех сторон на тебя смотрят всевозможные механизмы, приборы, датчики, рычаги… На каждом углу инструкции, регламентирующие использование бортовой аппаратуры. Прочитаешь инструкцию неверно или случайно нажмешь не на ту кнопку – затопит какой-нибудь отсек или остановится двигатель. Это накладывает особую ответственность на подводников.
©Алексей Зимин / Журналист Online
- Мама, а что это? – вполголоса, чтобы не мешать экскурсии, спрашивает семилетняя девочка, показывая на какую-то трубу под потолком.
Ее мама достает смартфон, но с удивлением обнаруживает, что интернет здесь не ловит. Слабая связь появляется лишь в отдельных отсеках возле выхода на причал. Объясняется это тем, что два корпуса лодки, внутренний и внешний, состоят из нескольких сантиметров высокопрочной стали, а между ними находится еще и толстая резиновая прослойка для шумоизоляции. С такой защитой «Новосибирскому комсомольцу» не страшны ни крупные морские обитатели, ни акустики вражеских подлодок.
А труба, проходящая рядом с похожими на змей толстыми белыми проводами, оказывается вентиляцией. Роль вентиляции на подлодке не стоит недооценивать: именно через нее удаляются газы, накопление которых в замкнутом пространстве может привести к гибели команды.
Мы подходим к камбузу – так на кораблях и субмаринах называют помещение для приготовления пищи. Особое внимание экскурсовод уделяет рациону подводников. Лица у этих людей как правило были очень бледные, такие же, как у изображающих их манекенов. Сказывались отсутствие солнечного света, недостаток свежего воздуха и малоподвижный образ жизни – матросы и офицеры в среднем проходили меньше километра в сутки.
Для восстановления организма им полагалось множество деликатесов: колбаса и ветчина, сыры и бутерброды с красной икрой, овощи и компот из сухофруктов, 50 граммов горького шоколада в сутки. Считалось, что горький шоколад стимулирует работу мозга, а икра и мясо нормализуют гемоглобин и восполняют нехватку витамина D. Питались офицеры и матросы «Новосибирского комсомольца» одинаково и не хуже партийной элиты времен СССР.
Внимательно изучая меню, я дохожу до последнего пункта с перечислением десертов. И тут замечаю забавное сочетание несочетаемых продуктов. Ужин подводникам предлагается завершать медом и … воблой. Каким образом соленая рыба оказалась среди сладостей, навсегда останется загадкой.
К сожалению, аварии на борту иногда случались, и тогда всей команде приходилось бороться за живучесть судна. Появилась пробоина – нужно срочно заткнуть ее острой конусообразной деталью, пока вода не затопила отсек. Такая затычка и сейчас висит на стене, а рядом молоток, с помощью которого матросы забивали ее в образовавшуюся в стальном корпусе дыру. При пожаре надевали кислородные маски, которые постоянно носили с собой, и пытались всеми средствами потушить огонь. Но главную опасность для экипажа дизель-электрической подлодки представлял водород, выделявшийся при зарядке электрических батарей. По этой причине в отсеках полно датчиков. Приходилось постоянно следить, чтобы его концентрация не превышала пороговые значения. В противном случае мощнейший взрыв смеси водорода и кислорода был гарантирован.
©Алексей Зимин / Журналист Online
Только теперь, переходя из отсека в отсек, начинаешь осознавать, что служба на боевой субмарине – это ежеминутное преодоление себя и жизнь на гране человеческих возможностей. По сложности и ответственности такой труд ничуть не уступает работе космонавтов на борту МКС. В замкнутом пространстве, тесноте и духоте месяцами трудятся 78 человек, в том числе 15 офицеров. Здесь нету дней и ночей, а время делится на вахты. Спят они 8 часов в сутки, но урывками, по 4 часа. Со временем привыкают.
«После несения вахты подводники так уставали, что, засыпая, даже не слышали, как рядом их товарищи смотрят кинофильмы. Кино было главным и единственным развлечением матросов во время плавания, в настольные игры они играли уже после возвращения в место стоянки», – увлеченно рассказывает экскурсовод. Он показывает нам койки, между которыми разворачивали белую простыню, и место, где ставили проектор. В свое время здесь служили умельцы, занимавшиеся «монтажом»: когда одни и те же фильмы надоедали, они склеивали разные киноленты или меняли местами сцены. В результате появлялись по-своему оригинальные картины, почти шедевры. Жаль, что их уже не удастся увидеть.
© Алексей Зимин / Журналист Online
Мое «плавание» длилось чуть меньше часа; у экипажа «Новосибирского комсомольца» оно продолжалось непрерывно до 80 суток. Все это время подводники находились внутри субмарины, практически без связи с внешним миром, если не считать радиопереговоры с командованием. И только раз в три дня, когда лодка ночью всплывала на поверхность и открывался люк, они выходили на пару минут наружу. В эти редкие мгновения они дышали свежим воздухом и любовались на звезды.
