В Пушкинском музее открылась выставка «Пикассо & Хохлова», посвященная одному из важных периодов творчества испанского художника – супружеству с русской балериной Ольгой Хохловой. Наш корреспондент посетил выставку и выяснил, как менялось отношение Пикассо к жене.
©Фото с сайта Государственного музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина
Школьные группы захватили Пушкинский музей. Гардеробная была заполнена криками, радостными возгласами учеников по поводу отмены уроков. Учителя пытались перекричать этот шум. Протиснувшись сквозь несколько экскурсионных групп, я поднялась по лестнице в музей.
При входе на экспозицию стоят два серых трехметровых стенда. Миниатюрные выцветшие фотографии, закрепленные под стеклом, знакомят посетителей с главными героями экспозиции: Пабло Пикассо и Ольгой Хохловой.
Выставка располагалась на втором этаже, куда вела лестница с красной ковровой дорожкой. Картины Пикассо, развешанные по обе стороны лестницы, в галереях, притягивали. Не устояв перед соблазном, я повернула направо, миновав вход в Белый зал музея. Как выяснилось позже, это было ошибкой.
Первая картина, возле которой я остановилась, называлась «Сельский танец» (1922). Почти все полотно занимали неестественно громоздкие фигуры мужчины в сапфировом костюме и женщины в белом платье с длинными рукавами. Первое, на что падает взгляд, – рука танцовщицы, непропорциональная другим частям тела. Крупная и повернутая тыльной стороной, она закрывала собой руку партнера. У героини картины было пять пальцев (я специально посчитала), но из-за размера казалось, что их больше.
Следующие экспонаты представляли собой наброски Пикассо и фотографии молодой Ольги Хохловой в начале ее знакомства с художником. Примечательными для меня оказались два экспоната. Первый – рисунок «Рука художника» – вызвал недоумение: эскиз левой руки, написанный карандашом и гуашью, в реалистической манере, где прорисованы ногти, складки на пальцах и морщинки, которые появляются, когда немного загибаешь пальцы.
Второй экспонат, надолго задержавший мое внимание, был эскиз обложки партитуры «Регтайма» Игоря Стравинского, на которой изображены скрипач и банджоист. Герои прорисованы одной линией. Найдя начало (или конец?), я вела взгляд по линии и представляла, как уверенная рука художника ее выводит. Я заметила, что мои пальцы машинально повторяли завитки эскиза.
«О, узнаю Пикассо!» – воскликнула какая-то девушка, когда мы практически одновременно подошли к полотну «Художник и модель», написанному в 1926 году. Сюрреалистические образы, вычерченные как будто одной линией, показывали взаимосвязь творца и его музы. Пабло Пикассо создал полотно спустя почти 10 лет со дня знакомства с Ольгой Хохловой.
В следующем зале были представлены картины «Поцелуй», «Женщина в красном кресле» (1929), «Распятие» (1930), написанные в сюрреалистической манере. На информационных блоках, расположенных по стенам музея, говорится, что в этот период у Пабло и Ольги были сложные семейные отношения (Пикассо в 1927 году знакомится с Марией-Терезой, которая становится его любовницей). Вполне возможно, что именно такие формы соответствовали обуревавшим художника чувствам. Еще больше в этом убеждали произведения, вывешенные в следующем зале.
«Купальщицы» – серия картин, созданных в Динаре, куда Пикассо вместе с Хохловой (и Мария-Тереза, но тайно) приезжали в 1928 и1929 годах. Здесь даже обычный зритель заметит изменения в творчестве Пикассо. «Купальщицы, играющие в мяч» – это огромные сюрреалистические фигуры женщин. Купальщицы изображены в напряженных, искусственных позах, с вывернутыми ногами и руками. Образы максимально упрощены, похожи на силуэты, сделанные из картона. Это, скорее, символы, а не люди. Картина выполнена в насыщенных синих и бежевых тонах.
На другой картине – «Купальщица с мячом» – еще более условная женская фигура «держит» шар двумя отростками-руками, которые вырастают как будто из ноги. На месте, где гипотетически должна быть голова, находится нечто наподобие выемки, напоминающей чашу. В отличие от уплощенных тел «Купальщиц, играющих в мяч», эта фигура объемна. Как говорится в информационной памятке, образы на картинах тоже связаны с изменившимися отношениями к жене.
©Фото с сайта Государственного музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина
Апофеозом этих изменений стала картина в следующем зале – «Большая обнаженная в красном кресле» (1929 год). Растекшаяся фигура женщины наполовину лежит в кресле. Неестественно вытянутые подобия рук и ног, пятно лица, с отчетливо прорисованными острыми зубами, – все это производит жуткое, отталкивающее впечатление. Считается, что в этом женском образе Пикассо отразил свои стремительно ухудшающиеся отношения с Ольгой. Такова была Ольга для Пабло в конце их отношений.
Этой картиной я думала закончить посещение выставки, но вспомнила о Белом зале и направилась туда.
Передо мной открылась совершенно другая сторона творчества Пикассо. «Так вот с чего все начиналось!», – подумала я. Сюрреалистический образ «Обнаженной …» еще сохранялся в памяти, но передо мной была уже совсем другая Хохлова. «Задумчивая Ольга» (1923 год) сидит кресле. Каштановые волосы убраны в косу, которая скрывается под одеждой. Черты лица четко очерчены. Этот портрет погруженной в себя молодой женщины написан в неореалистическом духе.
На картине «Мать и дитя» (1921 год) в образе матери можно уловить черты Ольги, но в то же время это и некий обобщенный персонаж, символизирующий материнство, в образе ребенка – черты их недавно родившегося сына Пауло. Обе фигуры массивны, тяжеловесны. Они напоминают образы народного искусства. Женщина держит ребенка на руках и смотрит на него сверху с легкой улыбкой, а дитя просится к матери, вытянув руки вверх.
©Фото с сайта Государственного музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина
Теперь пазл сложился. Для Пабло Пикассо образ Ольги за восемнадцать лет трансформировался: от любимой девушки и матери к чудовищу с оскалом. И эта трансформация, это движение отразилось в разных формах – от неореализма к сюрреализму.
Представленный на выставке период жизни Пикассо может служить как почвой для исследования отношений супругов, так и для самоанализа.
